ГДЕ НАРИСОВАЛСЯ БАРМАЛЕЙ
Детская сказка в стихах Корнея Чуковского,
опубликованная впервые издательством "Радуга"* в 1925 году
с рисунками М. Добужинского.
На создание Айболита Корнея Чуковского вдохновила книга Хью Лофтинга о докторе Дулиттле, знающем язык животных. Прототипом героя стал врач Цемах Шабад, с которым писатель познакомился в 1912 году в Вильнюсе. Тот никогда не отказывал больным, не брал денег с бедных, был одинаково внимателен к добропорядочным гражданам и бродягам, а также лечил животных: лошадей, коров, кошек, собак. А вот откуда взялся злодей Бармалей? Историю эту писатель Лев Успенский слышал от самого Корнея Ивановича.
Однажды Чуковский вместе с художником Мстиславом Добужинским, гуляя по Петроградской стороне, вышел на Бармалееву улицу. «Кто был этот Бармалей, в честь которого целую улицу назвали?» — удивился Добужинский. Чуковский высказал предположение: «У какой-нибудь из императриц XVIII века мог быть лекарь или парфюмер англичанин либо шотландец. Он мог носить фамилию Бромлей: там Бромлеи — не редкость. На этой маленькой улице у него мог стоять дом. Улицу могли назвать Бромлеевой, а потом... переделать и в Бармалееву…» Но художника версия не устроила: «Неправда! — сказал он. — Я знаю, кто был Бармалей. Он был страшный разбойник. Вот как он выглядел…» И Добужинский тут же на листочке нарисовал «кровожадного и беспощадного» злодея. Так родился образ главного врага Айболита, которого Чуковский, говорят, ненавидел всей душой.
В словаре Владимира Даля есть глагол «бармолить» — «бормотать, картавить, шепелявить, говорить невнятно». Человек с невнятной дикцией вполне мог получить прозвище Бармолей
На самом деле история названия этой улицы в Санкт-Петербурге вполне прозаична. В середине XVIII века здесь, в небольшом деревянном домике, поселился прапорщик полиции Андрей Бармалеев вместе с женой и детьми. На картах такое название улицы впервые зафиксировано в 1798 году — возможно, когда домом владел уже сын Андрея Ивановича Тихон. Одна из версий происхождения их фамилии такая. В словаре Владимира Даля есть глагол «бармолить» — «бормотать, картавить, шепелявить, говорить невнятно». Человек с невнятной дикцией вполне мог получил прозвище Бармолей, безударная «о» тогда часто превращалась в «а», и фамилию могли записать как Бармалеев.
НА КАКОМ ЯЗЫКЕ КОЛДОВАЛ ХОТТАБЫЧ
Повесть-сказка Лазаря Лагина «Старик Хоттабыч» про пионера Вольку и джинна Гассана Абдурахмана ибн Хоттаба имела три оригинальных издания: 1940, 1953 и 1955 года. Соответственно политической обстановке туда вносились изменения. Так, в одном из вариантов оказавшегося в Индии товарища героя обращают в рабство, в другом, узнав, что Женя русский, поют с ним «Катюшу» и дарят ему бананы. Подводная мина, выловленная Хоттабычем и его братом Омаром, сначала имеет надпись Made in England, позже — Made in USA. Наконец, в последней версии бывшего нэпмана Феоктиста Хапугина сменяет злобный американец Вандендаллес.
Интересный момент связан с заклинанием, помогающим джинну творить чудеса. В первом издании это выглядит так: «Хоттабыч, кряхтя, приподнялся на ноги, вырвал из бороды тринадцать волосков, мелко их изорвал, выкрикнул какое-то странное слово "лехододиликраскало" и, обессиленный, опустился прямо на опилки, покрывающие арену». В последующих изданиях «лехододиликраскало» пропадает, остается только «какое-то странное и очень длинное слово». Чем же не угодило заклинание? «Лехо доди ликрас кало, пней шабес некабело» — слова из еврейской шаббатней песни и означают они: «Иди, мой друг, навстречу невесте, встретим лик субботы». Позволить себе такое в детской книжке (которая, кстати, была удостоена Сталинской премии) в разгар борьбы с космополитизмом мог только отчаянный смельчак.
Но заклинанием дело не ограничивается. «Да позволено будет мне узнать, что ты, о бриллиант моей души, подразумеваешь под этим неизвестным мне словом "балда"? — осведомился с любопытством старик Хоттабыч. Волька от смущения покраснел как помидор: «Понимаешь ли... как тебе сказать... э-э-э... ну, в общем, слово "балда" означает "мудрец"». Эта шутка на самом деле — чистая правда. На иврите «бааль дат» означает... правильно, «мудрец»! Ну и последнее. В Иерусалиме, у самых Яффских ворот, есть площадь Омара Ибн Хоттаба — первого халифа ислама. Именно так, если помните, звали родного брата старика Хоттабыча.
Откуда же в советской повести еврейские мотивы? Все просто. Лазарь Гинзбург (псевдоним Лагин — из первых слогов имени и фамилии) родился в 1903 году в Витебске, где до революции на 17 православных церквей приходилась 51 синагога, и то, что являлось абракадаброй для читателей, для него было органичной частью впитанной с детства культуры.
По ком тосковал Пьеро
Всем известно, что «Золотой ключик» написан по мотивам «Пиноккио» Карло Коллоди. Сначала Алексей Толстой взялся за перевод сказки, но, по его словам, получалось «скучновато и пресновато». И писатель дал себе волю. Изменил характер героя, добавил сюжетные линии, ввел Тортиллу, Мальвину, Пьеро, Дуремара, поменял Лиса на лису Алису, расширил роль Карабаса (у Коллоди — Манджафако) и сделал его резко отрицательным героем и т. д. Когда в 1936 году книжка вышла, как водится, появилось масса версий на тему: что имел в виду автор?
Современники сошлись во мнении: злодей Карабас был списан с режиссера Всеволода Мейерхольда, действительно имевшего нелегкий характер. А «марионеточный театр» символизировал его отношение к артистам. Вот что писал о коллеге Константин Станиславский: «Талантливый режиссер пытался закрыть собою артистов, которые в его руках являлись простой глиной для лепки красивых групп, мизансцен, с помощью которых он осуществлял свои интересные идеи». К тому же Мейерхольд носил длинный шарф, конец которого часто засовывал в карман. Карабас же «человек с бородой такой длины, что он ее засовывал в карман, чтобы она не мешала ему ходить». Режиссер после революции заимел привычку носить маузер и на репетициях класть его перед собой на стол. У Карабаса маузер заменила плетка.
Дуремаром, по-видимому, стал ближайший соратник Мейерхольда Владимир Соловьев, имевший псевдоним Вольдемар Люсциниус и обладавший высоким ростом и тощей фигурой.
В коте Базилио и лисе Алисе современники разглядели неразлучную поэтическую чету: Дмитрия Мережковского и Зинаиду Гиппиус.
А Пьеро, постоянно страдающий от несчастной любви к Мальвине, — это, конечно, Александр Блок. Сквозные темы теней, болота, встречающиеся у поэта, вовсю обыгрываются в стишках Пьеро («мы сидим на кочке, где растут цветочки»). А вот и образ ускользающей Прекрасной дамы: «Пропала Мальвина — невеста моя, она убежала в чужие края. Рыдаю, не знаю, куда мне деваться. Не лучше ли с кукольной жизнью расстаться». Для современников было совершенно очевидно, что это злая пародия на отношения Блока и его жены Любови Менделеевой. Анна Ахматова назвала это «сведением счетов и непохожим пасквилем». Но, в соответствии с другими словами поэтессы: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда», из «пасквиля» получилась хорошая детская книжка.
Откуда у избушки курьи ножки
Тут нас ожидает довольно мрачная история про действующее лицо многих русских сказок — избушку на курьих ножках, где живет Баба-яга и куда обычно забредает Иван-царевич. В некоторых мультфильмах эти ноги живут своей жизнью: почесываются, переминаются, поджимают когти. Словом, производят впечатление забавное и трогательное. Забудьте.
Курными (курьими) ножками назывались у славян окуренные дымом пеньки, на которые ставилась изба. А сама избушка — «домик мертвых», небольшой сруб с прахом покойного. Так хоронили соплеменников древние славяне в VI–IX веках. Оттуда, из «избы смерти», считали они, прямая дорога в мир мертвых — подземное царство. В сказке избушка, поворачивающаяся то к лесу, то к Ивану, открывает свою дверь то в мир живых, то в мир мертвых.
Александра Баркова, филолог, преподавательница мировой мифологии, так трактует происходящее в сказках: «Избушка на курьих ножках изображается стоящей то в чаще леса (центр иного мира), то на опушке, но тогда вход в нее — со стороны леса, то есть из мира смерти... Баба-яга внутри такой избушки представлялась как бы живым мертвецом — она неподвижно лежала и не видела пришедшего из мира живых человека (живые не видят мертвых, мертвые не видят живых). Она узнавала о его прибытии по запаху — "русским духом пахнет" (запах живых неприятен мертвым)».
В то время, как мы думали, что Ивану надо всего-навсего всех победить и кого-нибудь спасти, его ждали более сложные испытания — приобщиться к миру мертвых. Для этого существовало два пути: или откушать хозяйкиных яств (пищу мертвых) или, как ни странно, самому быть ею съеденным. После испытания герой принадлежал обоим мирам и приобретал всякие волшебные качества — по-нашему, становился суперменом. Решить дальнейшие задачи уже не составляло труда.
Комментарии (0)