Фотограф Влад Сохин находится на Аляске, где документирует эффект глобального потепления. Раз в неделю Bird In Flight публикует его дневник. Влад уже отмечал День независимости США и охотился на китов в самом северном городе Аляски Барроу, наблюдал за жизнью уходящего под воду посёлка Кивалина и переезжающей на новое место деревни Ньюток. В сегодняшнем выпуске репортаж из Шишмарёва — деревни, жители которой не хотят уезжать.
До Шишмарёва мы долетели без проблем, несмотря на сильный дождь. С воздуха посёлок напомнил мне Кивалину, он тоже расположен на песчаной косе-острове, отделённый от большой земли лагуной. Сам остров Сарычева вместе с деревней инупиатов был впервые обнаружен в начале XIX века мореплавателем Отто Коцебу, который назвал залив в честь своего друга Глеба Шишмарёва. Позже и сама эскимосская деревня получала то же название. В конце XX века о Шишмарёве узнала вся Америка, когда посёлок накрыло сильным штормом и береговая эрозия отъела большую часть острова. Тогда о последствиях глобального потепления в Шишмарёве написали несколько книг и выпустили документальный фильм. Название посёлка даже оказалось на составленной ООН карте мест, более всего затронутых антропогенным изменением климата. В 2002 году жители посёлка приняли решение перенести Шишмарёв в другое, более безопасное место.
В 2016 году посёлок всё ещё стоит на том же самом острове. Места для возможного переселения, выбранные жителями 14 лет назад, оказались холмами пинго. Их ещё называют буграми пучения; они представляют собой холмистые возвышения посреди тундры, внутри которых находится замёрзший лед. Из-за усиления таяния вечной мерзлоты такие возвышенные места учёные-климатологи считают крайне ненадёжными для перемещения целого посёлка. В Шишмарёве, как и в остальных деревнях, в которых мне удалось побывать, жители сталкиваются с проблемами, связанными с переселением. Нехватка финансирования на перенос деревни и боязнь потери потока государственных средств на ежедневные нужды посёлка продолжают тормозить процесс. В июле в Шишмарёве должно было состояться очередное голосование жителей за или против переселения. Глобальное потепление внесло непредвиденные изменения даже в процесс референдума: помешал сезон сбора ягод, который в этом году начался гораздо раньше обычного. Шэрон Найокпук, директор Организации по защите окружающей среды в Шишмарёве, рассказывает, что обычно они в начале июля собирают ягоды малины великолепной (salmonberry), затем поспевает ежевика, и ближе к августу — черника. В этом году все три вида ягод высыпали в тундре одновременно в начале июля. Весь посёлок отправился на их сбор, а голосование перенесли на 16 августа.
В начале 1998 года эти дома перетащили на новое место — покрытую асфальтом взлётно-посадочную полосу посёлка, аэропорт которого тоже стал жертвой эрозии. Сегодня самолёты садятся уже на новом месте, на другой стороне острова. 37-летняя жительница Шишмарёва Кейт Кокеок вспоминает, как её дом перевозили из опасного места. Ей тогда было всего 19 лет, в этом доме жила её бабушка. После шторма дом Кокеоков оказался в опасности и мог упасть в море. «В начале 1998 года мы всей деревней перетягивали дома. Их ставили на большие лыжи и двумя тракторами тащили по льду в сторону аэропорта. В день удавалось перевезти пять домов, за три дня дело было сделано. Наш дом мы решили поставить рядом с церковью».
С тех времён прошло уже 18 лет, но до сих пор на острове Сарычева можно увидеть развалившиеся деревянные строения, утопленную в песке старую технику и торчащие из обвалившейся почвы балки домов, которые смыло в море.
Дома, стоящие на полуразрушенной старой взлётной полосе, хорошо видно с воздуха. Я познакомился с некоторыми их жителями, одним из которых оказался мэр Шишмарёва Ховард Вейоуанна. Несмотря на то что он попал в число людей, которым пришлось переселиться на новое место из-за последствий глобального потепления, сам мэр оказался противником дальнейшей релокации целого поселения. По его словам, это экстремальная мера и пока всё не так уж плохо. Он говорит, что когда деревня впервые проголосовала за перемещение на другое место, то в Шишмарёв практически перестали поступать деньги. «Нам нужно было починить кое-что в школе, найти средства на новые дома для разрастающихся семей, но никто не хотел вкладывать средства в поселение, которое практически перестало существовать». В этом августе Ховард будет голосовать за то, чтобы остаться на этом же месте. «После очередного сильного шторма в 2002 году мы построили большой заградительный барьер из огромных булыжников, который сейчас надёжно защищает Шишмарёв от высоких волн и береговой эрозии», — говорит он.
Барьер (практически такой же, как в Кивалине) действительно выглядит массивно. Он был построен в 2004 году всё теми же Инженерными войсками США и обошёлся бюджету в 2,2 миллиона долларов. Через пару лет большие камни барьера сильно просели в песок, и его пришлось достраивать и увеличивать в длине, на что в 2007 году было потрачено ещё 6,5 миллиона долларов. Разницу между уровнями укладки камней 2004 и 2007 годов хорошо видно, в некоторых местах она достигает двух метров. Как и в Кивалине, барьер защищает лишь резидентскую часть посёлка, в остальных местах эрозия продолжает уменьшать площадь острова: ежегодно Сарычев теряет около 3 метров береговой линии.
По оценкам Инженерных войск США, на перенос целой деревни федеральному бюджету нужно будет выделить почти 200 миллионов долларов. Чуть дешевле обойдётся вариант со слиянием Шишмарёва с городами Коцебу или Номом, но местные жители не очень воодушевлены такой перспективой. Переселение в город означает конец их традиционному инупиатскому укладу жизни, который и без этого претерпел значительные изменения за последнее столетие. За неделю, что я пробыл в Шишмарёве, я поговорил со многими жителями посёлка, и 90 % из них сказали, что будут голосовать за то, чтобы остаться на прежнем месте и продолжать укреплять остров, защищая его от разрушения. В одном из магазинов Шишмарёва на стене объявлений я увидел написанный от руки призыв к жителям проголосовать за то, чтобы не переселяться в другое место. «Наш народ жил и остался на этом острове. Сохраним нашу культуру, язык и наш стиль жизни. Улучшим жизнь на острове, сделаем её лучше! Голосуйте за сохранение этого места, давайте останемся жить в Шишмарёве».
Как бы в подтверждение того, что жители не хотят никуда переселяться, по трём улицам Шишмарёва без конца ездят тракторы, бульдозеры и катки, приготавливая дороги посёлка к укладке асфальта. Рабочие строительной компании Drake расчищают улицы от песка, который наносит со всех сторон сильный ветер. Грузовики привозят в посёлок щебень, который засыпают поверх чёрного слоя прорезиненной подстилки. Ещё одна строительная компания заканчивает укладку асфальта на взлётно-посадочной полосе нового аэропорта и вскоре начнёт покрывать им улицы Шишмарёва. Пробыв около месяца в различных частях Аляски и пообщавшись со многими специалистами, я был немало удивлён тем, что дороги острова, находящегося в зоне вечной мерзлоты, собираются асфальтировать. Чёрная поверхность асфальта ещё больше разогреет вечную мерзлоту, находящуюся под песком, что может привести к быстрому разрушению дорог. В дальнейшем это может повлиять на соседние строения, которые могут просесть в талой зыбкой почве.
Первый же дорожный рабочий, которого я об этом спросил, сказал, что он сам недоумевает, но является лишь исполнителем работ, которые заказали в мэрии посёлка. Сара Токту, глава Корпорации коренного населения Шишмарёва, тоже с недоумением прокомментировала подобную инициативу мэрии. «Нас об этом никто не спрашивал, мы не голосовали за то, чтобы покрывать наши дороги асфальтом». По её словам, здесь дело не только во влиянии асфальта на нагревание почвы: «В Шишмарёве многие водители не имеют опыта управления квадроциклами (ATVs), теперь они начнут ездить ещё быстрее и попадать в аварии. Я также волнуюсь о детях, постоянно падающих со своих велосипедов. Одно дело упасть на песок, другое — на асфальт».
Мэр Ховард Вейоуанна не разделяет подобных опасений. «Хорошо асфальтированные дороги улучшат жизнь посёлка, — говорит он. — Наш остров состоит из песка, под ним нет никакой вечной мерзлоты». Мне показалось, что, закатывая Шишмарёв в асфальт, администрация посёлка пытается закрепить его местоположение на карте. К сожалению, как показывает практика, такая дорога долго не просуществует в арктических условиях.
Несмотря на близость к Ному, легендарному городу с барами в стиле Дикого Запада, где старатели до сих пор добывают золото, алкоголь в Шишмарёве строго запрещён. Как и во многих других деревнях, где действует сухой закон, здесь можно получить тюремный срок даже за привоз алкоголя в личных целях. Бутылка виски, купленная за пару десятков долларов в Анкоридже, на чёрном рынке Шишмарёва будет стоить 250 долларов. В 2013 году жители посёлка провели референдум, где ставили под вопрос снятие запрета на алкоголь, но большинство высказалось против.
На вопрос, как местные «снимают напряжение», любой житель посёлка, независимо от пола и возраста, улыбнется и скажет: «Мы курим травку». За время, проведённое в «сухих» деревнях Аляски, я видел множество кустов конопли, растущей прямо в горшках в домах местных жителей. Марихуана в штате разрешена законом с 2014 года. Любой человек, достигший 21 года, легально может иметь при себе до унции (примерно 28 граммов) травы и держать у себя дома до 6 растений. Много раз я попадал в места, где молодёжь и взрослые собирались для курения. Обычно это не афишируется, но никто не возражал даже когда я делал фотографии в таких местах. Некоторые шутят, что глобальное потепление хоть в чем-то положительно влияет на их жизнь: по рассказам, в последние несколько лет кусты марихуаны успевают вырасти за короткое арктическое лето даже на улице.
Днём посёлок оживает. Из домов выбегают дети и начинают носиться по улицам, мешая бульдозерам разравнивать дороги. К вечеру взрослые идут в «дом бинго», чтобы поиграть на деньги в одноименную игру.
К вечеру я обычно покупаю еду в местном магазине, чтобы приготовить себе ужин и обед на следующий день. Выбор здесь небольшой: рис, макароны, быстрорастворимая лапша, рыбные консервы, замороженное мясо и сладости — всё по арктическим завышенным ценам. К полуночи я заставляю себя лечь спать, чтобы поддерживать распорядок дня. Cолнце ещё светит вовсю, дети кричат и стреляют по птицам из пневматических ружей — заснуть удаётся с трудом. Если честно, я жду не дождусь, когда смогу наконец-то выспаться на нормальной кровати.
Хотя поселение, которое сейчас зовётся Шишмарёв, возникло более тысячелетия назад, его жителям, как и жителям остальных деревень Аляски, пришлось изменить свой образ жизни из-за политики белых людей. Колониальные правительства насильно заставляли коренное население жить оседлой жизнью. Церковь по воскресеньям, игра в бинго по вечерам, поход за лапшой и консервами в магазин стали рутиной не только для жителей Аляски, но и для людей во многих других странах, где я работаю над проектом о глобальном потеплении. От Аляски до Кирибати и Ниуэ эскимосы и полинезийцы первыми начинают расплачиваться за то, что колониалисты из богатых промышленных стран сделали и продолжают делать с окружающей средой. Спросите у жителя исчезающего острова в Тихом Океане или эскимоса Аляски, верит ли он в антропогенное изменение климата. Вполне возможно, не зная или путаясь в научной терминологии, он расскажет, что его предки из поколения в поколение ловили рыбу, охотились и хоронили своих умерших в этом месте. И что сегодня могилы уходят под воду, дома постепенно исчезают из-за повышения уровня океана и ураганов небывалой силы, а льда на севере с каждым годом всё меньше. Они могут не знать, сколько угля и нефти мы сжигаем ежеминутно, но они расскажут, что в этом году их собачья упряжка не смогла пройти обычный маршрут, потому что было недостаточно снега, а знакомый охотник погиб, провалившись под лёд во время охоты, хотя в феврале лёд обычно так крепок, что может выдержать посадку самолёта. «Мир, который мы знали, уже не будет прежним», — говорят они, рассматривая фотографии своих предков. Их жизнь тоже однажды станет лишь частью фотоархива.
Шишмарёв, или Qiġiqtaq на эскимосском языке, стал последней эскимосской деревней, которую я посетил во время этой поездки по Аляске. Один из центров инупиатской культуры, славящийся своими резчиками по дереву, как и многие другие деревни, скоро может быть покинут коренными жителями. Не мне судить, насколько верно их рвение остаться на прежнем месте, но меня порадовало, что инупиаты не хотят так просто отказаться от своих земель. Ближайшие 20–30 лет покажут, смогут ли люди отстоять у природы право населять земли своих предков. Сегодня я прощаюсь с Арктикой и улетаю в Анкоридж. Свою последнюю неделю на Аляске я проведу в районе пролива Принца Вильгельма, где буду наблюдать за таянием ледников и, если повезёт, за китами, бурыми медведями и прочими представителями животного мира Аляски.
Комментарии (0)