Александр Розенбаум: Я еще с Афгана вместо «последний» говорю «крайний»

Сегодня знаменитый музыкант и певец празднует 65-летие

Мы встречались с Александром Яковлевичем лишь однажды - когда он снимал совместный с Григорием Лепсом и Иосифом Кобзоном клип на его песню «Вечерняя застольная». Тогда у меня сложилось впечатление о Розенбауме, как о человеке невиданной силы духа, резком, бескомпромиссном - но при этом бесконечно добром и любящем побалагурить. В этот раз мы встретились в Сочи, на «Новой волне». За несколько лет он ничуть не изменился. И, несмотря на легендарную прямоту Розенбаума, разговор с ним вышел очень душевный.

«По генетике выходит: 84 года проживу»

- Вы планируете специальные мероприятия к дню рождения?

- Будет концерт день в день. Потом я уеду на гастроли в Прибалтику, а затем уже начнется серия юбилейных концертов. Я вырыл много песен из старых лет, для этих выступлений решил взять автобиографичные.

- На вашем крайнем (или последнем?) альбоме «Метафизика» в песне «Фиолетовый каприз» есть слово «заэкстазье». Многим понравится, что вы расширяете русский язык, но кто-то и начнет критиковать...

- Я всегда говорю только «крайний», еще с Афгана. А слово «заэкстазье» я действительно придумал - это состояние, когда пианист уже зашелся... Я так люблю русский язык и так хорошо его знаю, что вряд ли кто-то из людей, которые за него болеют, будут меня в чем-то упрекать. Потому что сегодня русского языка почти нет - а я стараюсь его немного расширить. Придумал тут еще, например, слово «дедство».

- Не хотели бы, чтобы эти слова вошли в словари?

- Мне никак не могут забыть мою фразу о том, что я хочу, чтобы мои произведения попали в школьную программу. Я ничего в этом плохого не вижу, но сейчас, в силу ума и опыта, такого уже не скажу... Как бы там ни было, меня меньше всего интересуют чьи-то упреки. Я на них уже не обращаю внимания. Они меня могут ранить, задеть, но я делаю свое дело, и мне не на кого оборачиваться и некогда останавливаться. Вот возьмем прямую (рисует на бумаге линию, отмеряет бОльшую половину и показывает на меньшую). Вот столько мне осталось!

- Не факт - может, и больше!

- Ну что вы, я же врач! И цыганки все мне гадали, и по генетике так выходит - 83 - 84 проживу. Сколько там осталось? Двадцатник максимум. Но я не об этом, в общем. Я сейчас говорю без кокетства - со старухой никогда не кокетничаю. Я о том, что времени у меня нет на пустопорожние разговоры.

- Вы еще и из семьи врачей. Помогает ли это как-то в вашей работе?

- Я - абсолютный доктор. Конечно, это проявляется. Я разговариваю с человеком десять минут, и все про него уже знаю. Это у меня со «Скорой помощи», когда надо было быстро реагировать. Если вот я пришел на интервью, а вы пышете злостью от того, что я задержался... Я уже знаю, что разговор пойдет не лучшим образом. Вы уже изначально не будете ко мне добры - и мне нужно вас сразу успокоить. И так везде - и в человеческой жизни, и на сцене. Я чувствую и своих музыкантов, и зрителей.

- А еще у вас песня есть «На седьмом десятке» - меня удивил ее посыл: вы уже можете на всех забить, но почему только сейчас?

- Ну я всегда мог на всех забить, но на седьмом десятке это делать проще. Все-таки раньше надо было делать всякие разные вещи - я не один, вокруг семья и дети. А сейчас как-то спокойнее.

- Я правильно понимаю: раньше, условно говоря, вы посылали кого-то и расстраивались, а сейчас посылаете и не расстраиваетесь?

- Ну да, где-то так. А где-то мимо прохожу, даже не посылая.

«ТО, ЧТО ДЕЛАЛ В МОСКВЕ ЛУЖКОВ, МЕНЯ СТРАШНО УГНЕТАЛО»

- Я вас считаю не только питерским, но и московским артистом. Вы всегда болели за облик своего родного города и много для него сделали, когда были депутатом. А как вам перемены, которые сейчас происходят на улицах Москвы?

- Я - за, четырьмя руками и восемью ногами. Меня всегда раздражало, когда кто-то приезжал в Питер и говорил: «О, у вас там не покрашено» или «У вас грязные дома». И сейчас это раздражает. Но сейчас только за один Константиновский дворец, на месте которого был общественный туалет, властям можно сказать спасибо. Огромное количество негатива, привнесенного сначала перестройкой, а потом глобализацией, убрано. И возвращается город, каким он был.

То, что в свое время делал в Москве Лужков, меня страшно угнетало. В каждый двор втыкался какой-нибудь серый дом, огромный и убогий. Я Москву знаю очень хорошо, особенно центр, с 1962 года приезжал к своим родственникам на Кутузовский, старшая сестра водила меня по улочкам возле Арбата. Я всегда любил Москву, но когда на Пресне начали втыкать эти жуткие дома...А то, что сейчас делает Собянин, мне очень нравится. Пусть на площади Маяковскогобудут качели, они вписываются в облик города. Пусть сносят палатки у метро. И не надо за это оплевывать власть имущих.

О чем еще шла речь:

- Сейчас, мне кажется идет ренессанс поэтической культуры. Как думаете, почему так?

- Вне всякого сомнения, связано это с очень сильной утерей своей генетики в массовой культуре. Все вокруг на английском, реже на французском - мы утрачиваем свое слово. Но люди по-любому тянутся к родному языку. Невозможно все время слушать хипстеров и хопстеров, пытаясь делать рэп, как гарлемские черные. Я сейчас читаю много современных стихов, меня они впечатляют. А из классиков я люблю начало XX века. Уткина, Рубцова - если говорить о лириках. Конечно, обожаю Маяковского, ничего не могу с собой поделать. Обожаю Роберта Бернса. Величайший поклонник Кирсанова. Перечитываю стихи постоянно и люблю читать новую поэзию.

- Не хочу вспоминать пьяные вечеринки в Монако, про проигрыши на чемпионатах - но все-таки не могу не спросить вас как настоящего болельщика: нравится ли вам состояние отечественого футбола?

- Для меня футбол сегодня - это бизнес. Для меня футбол, которым я болел до моей "молодозрелости", прекратил существование. Да, есть много команд, но они уже не те. Это - бизнес, который надо вести грамотно. А у нас он делается негодными средствами, поэтому и сборная не играет. У нас же как делается бизнес - "украл и убежал". А делать его надо по-честному и вдолгую. Я не против трансферов, но за 80 миллионов долларов можно было бы отстроить наш Бутлеровский манеж и академию футбола, сделать три фармкоманды детских, взять тренеров с хорошими зарплатами. И готовить своих игроков. Более того, можно брать мальчиков из Австрии, например, и готовить их! Надо с самого начала отстраивать систему, делать структуру. Грубо говоря, мне надо не брать супер-пупер музыканта, а взять кого-то из наших мальчиков, дать ему инструмент и посадить учиться. Тогда будет толк.

ЛУЧШИЕ ПЕСНИ:

- «Вальс-бостон»

- «Ау»

- «Утиная охота»

- «Гоп-стоп»

- «Покажите мне Москву»