В детстве я точно не мечтал стать санитаром. Мне эта мысль в голову пришла лет в 20, а до этого работал, где попало. В те времена у меня был знакомый, у которого друг — патологоанатом. Мы как-то зашли к нему в гости, там я узнал, что санитар не такая уж и сложная работа, пошел и устроился им. А огромной тяги с детства у меня не было.
Никогда не планировал, не испытывал особого интереса к ужастикам — даже американский культовый морговский фильм «Реаниматор» я посмотрел, когда уже работал. Единственное, похороны немного впечатляли. Музыка, атмосфера, даже сама ситуация: происходит что-то необратимое, человеческое тело закапывают в землю. У меня есть знакомые, которые просто пищат от этой темы, смотрят фотографии, видеоролики, так уж им в морг хочется! Хотя еще даже ничего подобного не видели и не нюхали.
Как-то зашел к нам один знакомый — такой весь из себя брутальный, на обложках дисков его любимых музыкантов, как правило, изображены мертвецы и могилы. Когда выкатили настоящий труп, он в стенку вжался, начал кричать: «Не надо, не надо!» Из секционки пулей выскочил и больше никогда там не появлялся.
Шутки про пьяных санитаров
В лихих 90-х был полный беспредел. Тогда санитар мог себе на квартиру заработать за небольшой отрезок времени — живые деньги крутились. Сегодня вся эта организации претерпела очень сильные структурные изменения. СМЭ (судебно-медицинская экспертиза) — это серьезная организация, связанная с полицией, военными, поэтому туда берут людей с хорошей биографией. Даже на такие низкоквалифицированные должности, как санитар. Но еще раньше, лет 15-20 назад, туда охотно шли работать пьяницы, люди с судимостью — маргинальная публика. Шли обычно ночными санитарами. Сейчас все поменялось коренным образом. Уже лет 10 человек с криминальным прошлым, не имея опыта, без среднего медицинского образования не может выйти на работу. И вообще, может просто не пройти фэйсконтроль, если выглядит как-то необычно.
Сегодня все очень строго, не то, что раньше. Тогда и творились всякие морговские дикости, о которых так любят рассказывать. Теперь там все структурировано, организованно — благодать и порядок.
Что касается некрофилов, такие социально деформированные девианты сегодня вряд ли пройдут сквозь сито медицинской комиссии СМЭ.
Бытует мнение, что в морге процветает пьянство — это не совсем так. 15 лет назад давали руки мыть спиртом. За каждый вскрытый труп полагалось столько-то грамм спирта. Но, разумеется, никто руки не мыл, его просто пили. Просто представьте, каждый день приходить туда, вскрывать покойников — гнилых, после пожаров — это непросто. Тогда было так: приходишь, граненый стакан водки выпьешь — и за работу. Но, на самом деле, это просто завуалированная лирика — вскрывать можно и без алкоголя. Каждодневно пьяные сотрудники морга сегодня — это уже из разряда баек.
В принципе, настроение у работников хорошее, приподнятое. Радио играет на рабочем месте. Нет такого, что все в трауре ковыряются в трупах.
Санитар, судмедэксперт и медрегистратор — такая связка работает с одним телом за одним столом, другая связка — за вторым. Покойника привезли, вскрыли, зашили, одели, тут же на стол другого, начинают с ним работать. Получается своеобразный конвейер.
Я давно заметил, что по-настоящему депрессивные товарищи не демонстрируют своих состояний: в быту общительные, выглядят позитивными, даже веселыми, обладают хорошим чувством юмора. Но в глубине души они как раз и являются депрессивными. Есть другая категория — люди внешне унылые и угнетенные, часто приверженцы подростковых субкультур, вроде готов, эмо. Подобных персонажей в морге не встретишь. В основном сотрудники позитивные, даже немного творческие, встречаются музыканты. Вменяемые люди без каких-то отклонений. Неадекватов в стенах морга мне встречать не доводилось.
Психика, вера и родственники
Во мне за время работы не произошло ровным счетом ничего. Не припомню, чтобы при вскрытии одолевали какие-нибудь рефлексии. Эмоционально ничего не происходит, это просто работа.
Кстати, я заметил, если вдруг попадётся на глаза видео: вскрытие, труп или кадры с места происшествия, — со стороны всё это кажется реально ужасным. Когда же ты на рабочем месте, тело от тебя на расстоянии полуметра, ты с ним работаешь, — ничего не воспринимаешь. Хотя я сталкивался с такими санитарами, которые не могут вскрывать детей. Некоторые после того, как вскроют младенца, выпьют стакан, могут поплакать. Сам видел, но никогда не понимал, не разделял этого — кроме одного случая.
К нам привезли молодого парня после ДТП. Ещё на каталке лежал в одежде — описали вещи. На его груди лежал мобильник, и в это время он позвонил. Я смотрю на дисплей, а там вызов от мамы. Трубку так никто и не решился взять.
Работа, скорее, убавила у меня впечатлительности, а прибавила какой-то жизненной остроты. Когда ты каждый день сталкиваешься с чьей-то смертью: спонтанная гибель, смерть от болезни, о которой человек узнал за две или три недели до кончины (об этом можно узнать из истории болезни) — хочешь-не хочешь, а примешь и свою конечность. Человек не особо верит в то, что он, как и все, рано или поздно ласты склеит: психика полноценно не пропускает этот вариант. А тут сама жизнь каждый день убеждает тебя в этом. Я бы назвал это «бытовым отрезвлением».
На работе у нас обычные бытовые верующие, с крестиками, какими-то своими взглядами. Я же, скорее, агностик. Слово «атеизм» мне не нравится. Мифологическую картину мира я не принимаю. Атеизм — это противопоставление вере, поэтому этим термином я не пользуюсь. Да, в мифологического Бога с бородой, который за нас что-то решает, как-то распоряжается, тем более наказывает, я не верю. Но в каких бы моргах я ни работал, всегда на полках в секционных залах есть иконы и крестики.
А знаете, почему висят крестики? Их с покойников снимают на время вскрытия, чтобы не мешали. Вешают на гвоздик или ещё какой крючок в стенке, а потом он забывается. Так и собираются — со всякими медальонами и прочим. Ну а куда их еще девать? Не выбросишь, правильно? Там они и висят гроздьями. Это, скорее, не элемент веры, а бытовая необходимость.
В большинстве своем родственники горюют. Обычно у всех траур. Мне рассказывали, что в одном отделении муж-спецназовец выкрал жену, оглушив ночного санитара. Куда-то с ней уехал... Их потом нашли, конечно.
Часто родня не узнаёт покойного: видимо, отказывается принимать реальность. Сам сталкивался с этим.
Не так давно умер один мой знакомый, решил глянуть на него. И не узнал, хотя виделись пару дней назад. Так он еще не вскрытый был! Ладно, если вскрытый: когда тампонируешь, шея раздувается, туда ведь ветошь запихиваешь, и рот уточкой иногда подшивается. Лицо, естественно, несколько меняется. Родственники смотрят на труп и говорят: «Не он! Ну не он, и всё!» Паспорт показываешь — одно лицо ведь. Всё равно не верят.
Как разбирают и собирают человека
Когда вскрываешь, меньше всего думаешь о чем-то абстрактном. Думаешь, скорее, как не порезаться, не уколоться иглой, как не напортачить. Например, не пропилить мозговое вещество при распиле черепной коробки или не сломать кости грудины; как выделить органы малого таза так, чтобы потом не пришлось штопать и тампонировать по-хитрому... Думаешь о том, как бы труп не потёк, когда его будет одевать твой коллега. Ты не разводишь поэзию: «Что же я здесь представляю, собственно говоря?» Важно делать всё аккуратно.
Если вы видели вскрытие, там после разреза, отсечения всего органокомплекса от скелета, за язык достаются все органы. Они в связке — что-то вроде груши получается. Бывает, ее несешь и немного не донесешь. Она выскользнет, шлепнется — и эти брызги во все стороны.
Вот распил черепа не всегда идет легко. Как это происходит технически: отделяешь лоскут, верхнюю часть натягиваешь на подбородок, низ — на затылочный бугор, затем отсекаешь височные мышцы, и после уже производится распил черепной коробки. Пила электрическая, ручная распилка уже давно в прошлом. Ею пользуются либо когда электричества нет, либо на выезде (областные морги). Насколько тяжело — зависит от кости. Черепа у людей, в принципе, одинаковы, но, бывает, отличаются по толщине лобной кости. Считается, что лобная кость женского черепа толще мужского. А вообще черепную коробку вскрывают для экспертизы — тут важно зафиксировать, запротоколировать изменения в мозговом веществе, для установления причины смерти нужно исключить всё.
У младенцев очень хрупкие хрящики — все легко ломается. А вот старикам иногда приходится даже пилить ребра, потому что не можешь реберным ножом разрезать: хрящи окостеневают. С хрупкими хрящами лучше работать скальпелем. При вскрытии корпуса используются реберный, большой и малый секционные ножи. Еще вспомогательный инструмент, черпак, чтобы кровь отчерпывать. Меньше кухонного раза в два, и с более глубокой чашечкой. Из современного оборудования в моргах сейчас есть кровоотсосы и встроенные в сток «мясорубки».
После извлечения органокомплекс грузят обратно в тело — если судмедэксперт и патологоанатом уже поработал с ним. Ну, как поработал. Нарезал гистологию (кусочки органов), положил в стеклянные литровые баночки с формалином для передачи в лабораторию. Перед тем, как уложить проработанный органокомплекс и мозг обратно во вскрытый корпус, нужно провести некоторые манипуляции с телом: с большего, сливается кровь с конечностей — для этого делается так называемая «гимнастика» (не везде практикуется, но желательна), после оставшаяся кровь вычерпывается.
Когда органокомплекс загрузили обратно, тело тампонируется ветошью (шея, малый таз, делается ложе вдоль позвоночного столба), затем оно зашивается. Мозг в голову не кладется, туда укладывается ветошь. Кишечник — пожалуй, самое неприятное, что встречается во время вскрытия. Особенно у больничных трупов, когда содержимое застаивается, бродит. Бывает, живот раздувает, как при беременности, его разрезаешь и — «бах!»
У коллеги так было: он наклонился, начал резать, все бахнуло — его лицо, как и потолок секционного зала, оказалось в экскрементах. Это еще хорошо, что рот был закрыт, а то он веселый парень, разговорчивый.
Страшный сон врача — расхождение диагноза: когда его диагноз не подтверждается на вскрытии. Врач присутствует на вскрытии, особенно это касается клиники. Он видит свои косяки, учится на своих же ошибках. Не часто, но бывает абсолютно неправильный диагноз — умер не от того, от чего лечили. Я таких случаев, пожалуй, видел больше, чем хотелось бы. Не буду углубляться в анатомию — для санитара это не особо важно. Нам главное механику освоить. Самое тяжелое в санитарском деле — это качественно и, что немаловажно, красиво зашить голову. Там свои нюансы: подцепить иглой ткань так, чтобы лоскут не порвался. Он бывает водянистый, бывает жирный (у толстых людей), а бывает и подгнивший... Лоскут — это то, на чем растут волосы. А так в быту я штопать не умею — ни одного носка себе не зашил.
Чего боится санитар морга
Мистики в моей практике не наблюдалось. Было страшновато.
Однажды я один дежурил ночью в довольно крупном морге, и мне надо было поменять лампочку в холодильнике, потому что она перегорела. Я новую взял, железную дверь открыл, а она тяжелая, под своим весом может закрываться. Холодильник был полный трупов, все близко друг к дружке стоят, как домино. Я начал карабкаться к лампочке — она, по закону подлости, висела в глубине холодильника. Я, как обезьянка, прополз по каталкам, встал, пытаюсь удержать равновесие. Глянул вниз, а кругом трупы — и свет только через проём в двери брезжит. В этот момент неспешно закрывается дверь, и пропадает единственный свет. Тогда я испытал настоящий ужас. Психика нагнала какого-то страху. Стараюсь эту лампочку закрутить, думаю: «Быстрее бы уже хоть какой свет появился».
Я давно заметил, сколько моргов — столько нюансов. Допустим, в одном принято накрывать тела простынями, в другом тела хранят в мешках, в третьем из мешка достают и хранят на каталках. В одном морге пишут фамилию на ляжке, в другом — вешают бирку, и тоже везде по-разному: где-то на запястье, где-то на палец. Где-то заставляют измерять температуру при приёмке и фиксировать в журнал, в другом месте на это забивают.
В патологоанатомический морг из ближайших роддомов и больниц привозят ампутированные конечности, причем в очень большом количестве: за неделю собираются сотни килограмм. Ампутированные руки и ноги. Чаще всего ноги, и при этом — курильщиков. Насколько я знаю, у них забивается на ноге какая-то артерия. Анатом, но чаще санитар, вырезает оттуда тромб для экспертизы. Саму же ногу надо утилизировать. Все это складывается в мешки и взвешивается, так как за сжигание необходимо платить по весу. Когда собирается полный стеллаж — все везется в крематорий для сжигания.
Мне рассказывали, что в одном морге был такой случай: загрузили материал для сжигания в грузовик с открытым верхом, кузов полностью нагрузили прозрачными мешками со всеми отходами, сверху натянули брезент. В кабину к водителю сел сопровождающий санитар, и они поехали в крематорий. Уже по пути, в центре города, водитель заметил рядом двухэтажный автобус, где все пассажиры в диком шоке смотрели к ним в кузов. Он выходит из кабины, смотрит — тент улетел. Картинка адовая.
А вообще, много баек ходит с тех пор, когда еще творился беспредел. Допустим, пьяного санитара положили на каталку и закатили в холодильник, чтобы он протрезвел. Где-то областном морге санитар был настолько пьяный, что родственникам пришлось держать его под руки, чтобы он зашил труп. В столичном отделении, хочешь, не хочешь, будет больше порядка. Почему? На входе есть охрана, шлагбаум, начальство, эксперты... А областной морг — это сарайчик с одним секционным столом и холодильником без света на полтора посадочных места. Поэтому там может твориться черт знает что. Но опять-таки, это уже канувшая в прошлое история — сейчас картина кардинально поменялась.
Помнится, морг практически не отапливался, приходилось работать в теплой одежде, шапках и греть руки — как бы дико это ни звучало — между легкими и ребрами покойника. Подержал, пальцы отогрелись немножко, и дальше работать. Реально холодно — никакого отопления зимой. Запах же в морге, не стану кривить душой, адский. Но к нему привыкаешь, а потом к нему привыкают еще и все, кто с тобой едет в автобусе — волосы втягивают запах. Но сейчас, насколько я знаю, более современные морги оборудованы душевыми кабинками — раньше такого не было.
Смерть — это не романтично
Довольно большое количество людей не хотят касаться этой темы. Они себя заблокировали: этого как будто бы нет, «меня это не касается». Про морги они и не вспомнят, пока их это действительно не коснется. Если эту тему вскользь где-то заведешь, собеседники часто отмалчиваются и сходят с нее на другой разговор — не хотят диалога. Конечно, есть процент людей, которым это очень интересно. Как правило, молодым, творческим.
Люди привыкли романтизировать смерть, по-особенному к ней относиться. Играться с её фантомом, как ребёнок с куклой. Мне кажется, ничего романтического в смерти нет. Особенно в бытовом плане. Торжественность еще можно объяснить, это для человека как рождение: случается раз в жизни. Для каждого это событие, причем грандиозное, — это я могу понять. Даже религиозные представления о смерти могу допускать. Но романтизация на уровне готического восприятия мне претит.
Морг — это ни капли не романтично: всё воняет, вокруг гадость. Гадость такая же, как роддом. Гадость каждый день.
Комментарии (0)