Попрошайки или милостыня?

У русского народа существует поговорка, мол, от тюрьмы и от сумы не зарекайся, но согласно толковому словарю Ушакова, попрошайничество — это занятие нищенством либо постоянное, надоедливое приставание с просьбами о чем-нибудь.

Если говорить откровенно, то в дохристианской Руси не было как таковых попрошаек, а князь, либо община по мере возможности (и собственного желания) заботились о тех, кто каким-то образом был обделен физически или социально. 

Нищие скорее не были изгоями, а общество принимало факт, что такая судьба может случиться нежданно-негаданно, и на рынок, на площадь города просто выводились телеги с простой едой, одеждой и прочим. И у тех, кто брал что-то с таких телег, никогда ничего не спрашивалось – надо – бери. Да, так было далеко не везде и не всегда, но такие, даже не скажешь «подаяния» были естественны для всех, кому было чем поделиться. Мы нисколько не романтизируем то время, поскольку князь и торговцы могли и ничего не давать, хотя такая милостыня добавляла им уважения.

Далее судьба «милостыни» менялась, добавился религиозный компонент и если раньше они была часто анонимной, но в то же время, как бы в благодарность, получающий помощь обещал помолиться за подающего, желательно зная его имя. В отличие от других стран, у нас добавился компонент бродяжничества, так как были и некие, назовем из условно «паломники», «путешественники», которые получали кров и питание в обмен на рассказы о пережитом или увиденной ими, но таких было, конечно же, очень мало. 

Трудно сказать, когда на Руси появились первые профессиональные нищие, но факт в том, что с 1691 года могли даже сослать за такое в Сибирь. А Петр I стал переводить помощь нищим из общественной, непосредственной стези, в опосредованную, то есть через государство. В 1712 году появились госпиталя для увечных, престарелых, брошенных младенцев и подобных им.

Вопрос о том, что попрошайки и нищие, тогда, как и до сих пор, обязательно локализуются возле церквей, монастырей, рассматривать не будем из уважения к чувствам верующих.

В 19 веке в состав нищих входили монахи, которые избрали такую стезю, погорельцы, калеки, но и тунеядцы, которым просто претил любой физический труд и любые обязательства перед обществом. Стали складываться артели нищих, и мы прекрасно все видим, что бизнес на попрошайничестве существует до сих пор. В провинции ходят по домам и подъездам, в крупных городах – в метро. Вариации разнообразны, и вроде все всё понимают, но мы сами были свидетелями, как «освобожденному из мест заключения», молодежь (!) что-то давала. «Зек» сказал, что не хватает денег на билет домой. И да, он, не особо стараясь, изображал хромоту. Или другой пример, бабуля так слезно просила денег на автобус, но когда получила купюру в 50 рублей и немного мелочи – фыркнула и обиженно спросила: «А что, сотки у тебя нет?» Тут комментарии, думаем, излишни. 

Хотя, если честно, все мы не слепые и умеем еще и сердцем чувствовать, когда нужно точно помочь человеку, и даже когда он о милостыне в открытую и не говорит. 

Стояла бабушка возле магазина с парой букетиков георгин и ромашек, явно со своего огорода, немного подмороженные, как и сама бабушка, потому что была осень с ветром и близким ощущением холодов. Но что-то было в этой бабушке, скрытая боль и просьба, может быть, и мы купили у нее георгины за ту цену, что она назвала, и тут же молодой человек подошел и тоже взял второй букет. Как бабушка обрадовалась, описывать не будем, и как пыталась благодарить – тоже. Просто скажем, что милость – это от слова «мил», а не от слов «так надо», «так принято» и т.д. 

И большинство попрошаек вовсе не таковы, как эта бабушка, потому что она на самом деле ничего не просила и никому не навязывалась. Другой вопрос – а где были дети, внуки той бабушки и вообще таких вот престарелых, за которыми нужен пригляд?

Попрошайничество – это симптом, симптом заболевания общества, причины которого лицемерие одних и эгоизм других. Что толку вводить штрафы за это, когда надо лечить?