- Доктор, я не хочу умирать. Моему ребенку 6 лет. Я должна встать, выздороветь и жить.
Рыжеволосая Елена не сдерживала слез. Она лежала в терапии уже несколько дней. С анализами был полный порядок. Непорядок был с жизненной силой, которая вышла из огненной Лены почти совсем. И с ногами, которые не ходили. Потому к ней позвали меня, полагая, что у пациентки проблема "в голове".
- Да что вы, Лена, вам еще жить и не тужить, – ответил я. – Я изучил результаты обследования. Причин для того, чтобы не выздороветь нет.
- Меня здесь симулянткой называют. Больные и одна санитарка. Знаете, как обидно.
- А в последние дни радует вас что-нибудь?
- На каталке вчера на улицу вывозили. Было так хорошо, что появилось ощущение, что я выздоровлю. А потом я разревелась...
- Выздоровеете. Но вначале давайте разберемся. Вы готовы сейчас говорить?
- Готова.
И я начал ее расспрашивать, пытаясь, например, найти причину для условной выгоды болезни.
Лене за сорок. Есть работа. Мужа нет. Зато есть лапочка-сыночек. Есть пожилая мама. Больше у нее никого нет. Конфликтов нет. И нет даже зацепок, объясняющих возможный невроз. Но ведь если нет неврологических причин для слабости ног, другого все объясняющего диагноза быть не может.
Тогда я сказал:
- Я вам сейчас дам несколько простых упражнений. А потом вы попробуете встать. Начнем прямо сейчас.
Через 10 минут Елена стояла, держась за грядушку кровати. Ей было очевидно тяжело, но она испуганно улыбалась.
- Лена, сейчас все зависит от вас. Вы будете заниматься, как только будут появляться силы. Сегодня и завтра. А завтра я к вам приду.
- Я буду стараться.
На следующий день, после очередного обследования выяснилось, что у Лены не все проблемы "от головы". У нее стали выявляться парезы, то есть, объективные признаки поражения нервов, управляющих ногами. Следовательно, она нуждалась в особом обследовании.
Больную на скорой направили в областную столицу. В специализированный центр, основное детище последнего министра здравоохранения.
Однако областные специалисты почему-то не обнаружили парезов и сделали лишь МРТ головы. Снимки позвоночника делать не стали. Лену отправили назад, к нам. И на словах передали, что "в районке пускай учат матчасть и почем зря не бьют тревогу". И что Лене, очевидно, "нужно к психиатру или психотерапевту".
Потому на следующий день я продолжил занятия в палате.
После поездки, наверное, Лена была совсем ослаблена. Но мне удалось ее замотивировать на выполнение упражнений. И мы с ней наметили этапный план избавления от расстройства...
Вчера я снова был в отделении, консультировал других больных. Завершив консультации, я зашел к Лене, а ее кровать была пуста.
Я обрадовался и спросил у соседок по палате:
- Где же наша стройная рыжеволосая мама? На прогулке?
Соседка ответила:
- Ее куда-то забрали.
В ординаторской я спросил:
- Лену выписали?
- Нет, – сказала коллега. – Вот ее история, посмотрите.
Я посмотрел. То, что я там прочел, было за рамками добра и зла.
Оказывается, позавчера Лене стало хуже, и ее снова возили в спеццентр. На этот раз ее смотрела Светило.
И Светило отыскала-таки неврологию. И все-таки согласилась с нами, которые так плохо учат матчасть. Но в госпитализации пациентке снова было отказано. И МРТ позвоночника снова не было проведено. Потому что… Потому что… У меня слов нет. Потому что Светило установила неведомый науке диагноз. Он называется "Тяжелая терапевтическая патология".
Нелепый набор слов. Просто чушь, которая очевидна любому хоть как-то знакомому с медициной. А раз в наборе есть слово "терапевтическая", значит, Лену вернули к нам.
Привезли Лену в сопоре, почти что в коме. В крайне тяжелом состоянии.
И за нее начали бороться реаниматологи. Бились вечером. Бились ночью.
Но чудес не бывает. Спасти женщину не удалось.
На вскрытии обнаружился миелит. То, что так не хотели находить в спеццентре.
Ленин миелит – глубокое поражение спинного мозга. Длиной 10 сантиметров. Скорее всего – вирусный.
Есть жуткое фото вскрытого позвоночника и миелита. Но нет Лены.
Есть проблемы в организации здравоохранения. Но нет Лены.
Есть шестилетний мальчик. Но нет мамы.
Будет разбор полетов. Ох будет.
А вы, друзья, не думайте, что всё пропало. Этот случай – исключительный. Для нас – точно. Мы будем делать все, чтобы мамы, папы и все остальные пациенты выздоравливали. Можете не сомневаться.
N.B. Все совпадения с персональными данными, диагнозами, словами и эмоциями случайны. Все ситуации реальны в бесконечном количестве миров, кроме того, в котором тренированные параноики ищут нарушения врачебной тайны.
Комментарии (2)