Истории русских, которые после распада СССР остались жить в Азербайджане

Владимир Ващенко

«Газета.Ru» продолжает серию публикаций, посвященных русским, которые после распада СССР в 1991 году остались жить в национальных республиках. На это раз — истории трех людей разных поколений, которые долгое время проживали в Азербайджане.

Григорий Павлов, 66 лет

Я родился в Баку, прожил там 22 года. В свое время Брежнев сказал, что самый многонациональный город в СССР — это именно азербайджанская столица. Думаю, что это было справедливо. Людей самых разных национальностей было очень много — и русских, и армян, и евреев, и азербайджанцев. Были смешанные браки, причем немало. Я, еще когда учился в школе, уверенно заговорил по-азербайджански, так как он входил в обязательную программу, а практиковаться мне было где. Хотя он нужен мне был постольку-поскольку: подавляющая часть жителей города говорила между собой по-русски. Само собой разумеется, что азербайджанцы все учили русский и многие знали его очень прилично. Более того, в XX веке возникло такое явление, как бакинский язык, как в шутку его назвали сами местные. Это когда какой-то человек забывал то или иное слово по-русски или по-азербайджански, вставлял другое — армянское, татарское или еще какое-нибудь. И все его прекрасно понимали.

Еще у Баку и Азербайджана в целом была довольно странная репутация. Всегда эта республика была курортной зоной, хотя жители других советских регионов приезжали к нам не очень часто. Почему-то считалось, что Азербайджан не самое безопасное место в Советском Союзе. В то же время на Каспийском побережье, неподалеку от Баку, находился санаторий, где регулярно отдыхали некоторые руководители ЦК Компартии, предпочитая наши курорты Крыму или Абхазии. Ну а насчет безопасности… Приведу такой пример. В 1986 году я привез свою невесту в Баку из Москвы. По приезде сказал ей, чтобы она не выходила на улицу до тех пор, пока я не познакомлю ее со всеми соседями. Но, как это обычно бывает, она меня не послушала, вышла в магазин за продуктами. И вот вечером ко мне приходят пятеро друзей, азербайджанцев, и заявляют: «Прости, пожалуйста, мы не знали, что это твоя будущая жена, и подошли к ней, чтобы познакомиться. Но она нам сказала о тебе, и теперь нам неловко». Хотя они ничего плохого ей не делали, а очень вежливо заговорили. После этого

я сказал своей будущей супруге: «Теперь тебя много кто знает, ходи где хочешь и куда хочешь. Даже в три часа ночи. Если тебя встретят, то подвезут, поднесут сумки и будут всячески помогать. Здесь так принято».

Также мы частенько забывали запирать двери в свою квартиру. И ни к каким негативным последствиям для нас это не приводило. Нельзя сказать, чтобы у нас уж совсем не было проблем: некоторые местные, особенно большие начальники, все же считали русских людьми второго сорта и не давали повышения по службе, например. Однако таких людей было не очень много.

Сразу после свадьбы я ушел в армию, а после службы вернулся в Баку и поступил на работу в милицию. Кроме того, я поступил на заочное отделение Бакинского института нефти и газа, однако окончить я его не смог. Тогда несколько изменилась политика самого вуза. Если раньше там действовал принцип «Можешь — учись, не можешь — плати», то есть никуда не годный студент мог сдать все экзамены за определенные пожертвования руководству института, то в мои годы начал действовать принцип «Хочешь не хочешь, а плати». Думаю, не надо объяснять, что это значит. Но основная причина моего ухода была не в этом. Дело в том, что тогда в Азербайджане началась самая настоящая война.

Распад страны именно в нашей республике начался не в 1991 году, после путча в Москве, и даже не в 1990 году, после армянских погромов в Баку. Началось все с беспорядков в городе-спутнике столицы Сумгаите. Потом события перенеслись и в Баку, это было неизбежно. Я уже тогда понял, чем это кончится, так как хорошо знал историю и Азербайджана, и Армении. Я был уверен, что все это продлится лет десять. Но я ошибся. Это продолжается и по сей день. А тогда, в 1988-м, из Сумгаита побежали армяне, но досталось и русским: кто-то прятал у себя армянские семьи и за это поплатился жизнью, кого-то убили «за компанию». Мы, милиционеры, просто не успевали реагировать на все преступления в Сумгаите (нас туда прислали на усиление). Помню, бывало так:

выезжаем на убийство, а на дороге лежит уже другой труп, который появился только что.

В Баку наша квартира располагалась на втором этаже обычного панельного дома. Чтобы было понятно, человеку достаточно залезть верхом на БТР, чтобы оказаться на этом уровне и при случае проникнуть в наше жилище. Я не стал сразу говорить жене, что мы переезжаем. Она была тогда беременна, шел пятый месяц, и нервы ей были ни к чему. Я сказал «Езжай к маме в отпуск, в Москву. Ты ее давно не видела», после чего отвез в аэропорт. Она и понять не успела еще, что происходит. И слава богу. Потом я сам взял отпуск, приехал в Москву и поставил уже вопрос жестко. Когда я обрисовал супруге ситуацию, как сейчас помню, у нее из глаз брызнули слезы просто фонтаном. Ей очень не хотелось уезжать, потому что такого теплого отношения, которое было у людей друг к другу в Баку до войны, мы больше не встретили ни в одном городе мира. Но этот город в том его виде мы потеряли безвозвратно.

Я вернулся в столицу Азербайджана в 1990 году. У меня было две цели: продать квартиру и вывезти свою мать. Со вторым проблем не возникло, а что касается продажи, то покупатель попытался меня просто-напросто обмануть, не заплатив денег. Но он не учел, что я хорошо понимаю по-азербайджански, и фокус у него не удался. Вообще, многие бакинцы (причем все: азербайджанцы, русские, армяне само собой) зачастую продавали жилье за бесценок, а кто-то был вынужден его и бросить. На их место приходили азербайджанцы, которые никогда в Баку не жили, а родились в совершенно других регионах. Вообще, в среде тех, кто вырос в Баку при СССР, «бакинец» говорят только по отношению к людям нашего поколения, это уже стало как отдельная национальность. Современных жителей столицы Азербайджана мы так не называем, да и настоящие бакинцы их не любят: они позволяют себе разбрасывать мусор на улицах и вообще не блещут своим воспитанием и поведением. Я недавно приезжал в свой родной город, и у меня было две стычки с этими людьми. Один позволил себе не уступить место старику в метро, а компания других оскорбила моих знакомых русских женщин. Впрочем, когда я стал ругаться с хулиганами по-азербайджански, эти люди отступали.

В завершение хочу сказать, что, хотя и прожил в Москве 29 лет, своим домом я считаю Баку. Недавно мы вместе с сыном приехали в этот город на машине — проехали 25 тыс. км через Дагестан, Кабардино-Балкарию и Чечню. В городе меня сопровождала полицейская машина с мигалками, так как мой друг до сих пор служит в местной полиции, он добился там высокого поста. Также хочу отметить, что сейчас в городе есть православные церкви, одна из них стоит даже рядом с мечетью, где служит православный батюшка, который раньше был мусульманином! То есть люди разных конфессий и национальностей, когда хотят, все-таки могут сосуществовать вместе мирно. И хотя сын отговаривает меня, я подумываю о возвращении, когда окончательно выйду на пенсию. Просто хочу встретить старость у себя на родине, для меня это лучшее место на земле.

Андрей Рудой, 35 лет

В 1987 году я пошел в первый класс. Могу сказать, что в школе не было особого разделения по национальному признаку. Хотя я и пошел в русскую школу, там было много азербайджанцев, а также других нерусских национальностей, которые на местном языке не говорили, как, например, мой приятель-лезгин. К слову сказать, я азербайджанский так и не выучил.

Ну а потом начались пресловутые армянские погромы в Баку в январе 1990 года. Я про них мало что помню, но уже после них бабушка мне рассказывала, как

вламывались к ее знакомым армянам, выбрасывали их вещи из окон и выгоняли их силой на улицу.

Как сама она и ее знакомые неазербайджанцы собрались все в одной квартире, где была прочная дверь, и сидели там при выключенном свете, как подпольщики. Про убитых мне не говорили, но они наверняка были, это я тоже потом только понял.

Мое самое яркое впечатление тех лет — это танки на улицах, когда в Баку ввели чрезвычайное положение. Люди старались не выходить из дома без крайней необходимости, а по ТВ нагнетали обстановку. У нас соседи были почти все азербайджанцы, но никто никому особо не мешал, главное, чтобы ты не был армянином. В тот момент в классе со мной учились несколько армян, и все они быстро уехали.

Тем временем в республике начались широкомасштабные боевые действия, которые позже назовут Карабахским конфликтом. Все это сопровождалось борьбой за власть — началась череда не то госпереворотов, не то еще не пойми чего. На улицах Баку постреливали. Свет в доме отключали постоянно, были перебои с отоплением, а вот еды нашей семье в целом хватало, хотя тогда родители работали не на особо денежных местах. Война очень ощущалась в столице, хотя линия фронта пролегала далеко от нее. Например, напротив дома, где мы жили, был еще один, недостроенный. Когда началась война и из Армении бежали азербайджанцы, его в таком вот виде и заселили беженцы, мы им, я помню, деньги в школе собирали. При этом тех, кто бежал из Армении, не очень-то любили. Дескать, самим жрать нечего, а тут еще вы приехали.

Сами же бакинские азербайджанцы их называли «еразами», то есть ереванскими азербайджанцами.

Когда война поутихла, это все стало менее заметно.

После войны появилось откуда-то немереное количество каких-то иностранных маленьких и не очень фирмочек. Отец на одну из них устроился работать, благодаря чему вся наша семья и жила. Дед с мамой работали в проектном институте (то есть там же, где и до распада СССР), и там платили совсем копейки.

Местные стали ощутимо притеснять русских: могли не брать на работу, например. Нашу семью считали скорее евреями, чем русскими, кем мы, собственно, и были по национальности. К нам, как ни странно, отношение было чуть более лояльное.

Школу окончил я в 1998 году. И хотя СССР к тому моменту уже семь лет как не было, мы учились еще по советским учебникам и программам. Считаю, это неплохо, так как мне дали приличное базовое образование. С теми, с кем учился, в том числе азербайджанцами, я до сих пор поддерживаю отношения. Сразу после окончания школы мы всей семьей переехали в Израиль, так как в Азербайджане ситуации была тяжела, подавляющее большинство людей в стране жили крайне бедно. Сейчас я постоянно проживаю в Испании.

Виталий Крылов, 15 лет

Мои предки живут в Баку с 1930-х годов. Сейчас я учусь в школе, могу сказать, что в целом тут неплохо: мягкий климат, тепло. Что касается межнациональных отношений, то к представителям самых разных народов тут относятся хорошо, никогда не встречал проявления расизма или чего-то подобного. Исключения составляют армяне, но об этом скажу отдельно.

Я учусь в школе с русским классом, соответственно, в нем и прохожу обучение. Вообще, таких школ в городе немало, и русский язык распространен довольно широко, многие азербайджанцы его знают. Другое дело, что между собой говорят в основном по-своему. Я сам говорю по-азербайджански, но, на мой взгляд, не очень уверенно, хотя на бытовом уровне мне этого хватает.

Серьезной проблемой является коррупция и связанная с ней безработица. Дело в том, что при устройстве на работу за любое более или менее приличное место надо еще заплатить круглую сумму, причем самому работодателю. И схожая ситуация в других сферах жизни. Например, в стране официально есть бесплатная медицина. Допустим, ты пришел на рядовую проверку в поликлинику или в военкомат для постановки на учет. Теоретически все это бесплатно, но потом после процедуры врач вам обязательно скажет, что ему надо сказать «спасибо». Средняя ставка — 50 манатов (чуть менее 2 тыс. руб.). Такое везде:

хочешь получить водительские права — плати взятку, хочешь учиться в нормальной школе — плати взятку и так далее.

К этому все давно привыкли, это все само собой разумеется.

Служба в армии в стране обязательная. Для тех, кто получил высшее образование, она составляет год, для тех, кто окончил только школу, — полтора года. Бакинцы, по крайней мере мои знакомые, туда особо не стремятся. За время, проведенное там, можно успеть сделать много полезного. Не очень хотят местные и «отбивать захваченные территории», то есть Карабах. Конечно, добровольцы есть, но подавляющее большинство бакинцев понимают, что это все политическая игра, и не хочется быть в ней пешкой.

Вообще антиармянская пропаганда очень сильна, в нашей школе она с первого класса. В школьных актовых залах показывают антиармянские фильмы, читают стихи, посвященные «трауру по замученным армянами азербайджанцам». После событий 1990-х годов армяне открыто в Баку не живут. Это не значит, что их нет вовсе, — есть. Но все они сменили фамилии на неармянские, и, конечно, никто открыто по-армянски не говорит. Армян в городе просто ненавидят.

Я сам очень увлекаюсь рок-музыкой, а она в Азербайджане очень непопулярна. Молодые люди слушают здесь или так называемую мейхану (направление в музыке, смесь попсы и народных азербайджанских мелодий), или рэп. Кстати, в текстах популярны либо сюжеты про воров, либо про наркотики. Но, несмотря на это, у меня есть своя группа, мы даже иногда выступаем в одном из кафе.

В целом же я хочу после окончания школы уехать в Россию и поступить там в вуз. Там сейчас гораздо больше перспектив, а в Азербайджане идет затяжной экономический кризис, и сомневаюсь, что ситуация в скором времени улучшится.